Нас обещал встретить Леша Гавриелов (на фото ниже) — наш друг и режиссер, с которым мы будем ставить спектакль здесь, в Израиле. Но клоуны и встречаются по-клоунски. Леша обещал ждать нас на стоянке возле аэропорта, но заснул в машине, и пока мы бегали вокруг с чемоданами, накручивая круги вокруг него, он спал после бессонной ночи, которую устроила ему его годовалая дочь. Наконец мы нашлись, обнялись, погрузились в машину и Леша повез нас в студию, где мы будем работать и жить первые пару недель — пока не найдем жилье.

Foto no privātā arhīva

Пока я разбирал вещи, стало ясно, что я потерял одну из своих сумок, в которой была теплая кофта и еще что-то, что конкретно я вспомнить не мог. Это мучило меня. Я лежал на кушетке в студии, как на приеме у Фрейда, и представлял стоящую посреди аэропорта сумку, обнесенную полосатой аварийной лентой, а также людей, эвакуированных на улицу, и сапера, напряженно приближающегося к сумке, готового обезвредить содержимое… Меня так рассмешила эта фантазия, что я отпустил свою утрату и утерянную кофту. Должен признаться, в 40-градусную жару сделать это не составило большого труда.

Существует два вида беспорядка. Первый — пустой беспорядок, своего рода подростковая энтропия, и беспорядок творческий — хаос, из которого все рождается и проистекает.

Студия Davai — так называется совместный проект трех тель-авивских клоунов и студия, где они сочиняют и репетируют свои спектакли. В ней мы сейчас и живем. Студия представляет собой мансарду, разделенную на мастерскую-зрительный зал и сценическую площадку. Когда мы поднялись сюда, на сцене еще находился кинескоп из нового спектакля Виталия Азарина Smartphone brothers. Он репетировал здесь до нашего прихода и не успел убрать его.

VIDEO

Мастерская же состоит из тысячи деталей. Здесь тебе и механические птицы-дирижабли, и бюсты, и спасательный круг на стене, и перья в стакане с ручками, и огромные шестеренки, висящие на стене рядом с деревянной фигуркой человека в цилиндре, здесь и моноцикл, и резиновые мозги на полке с книгами, среди которых и хармсовские «Авиация превращения» и «Новая анатомия». Стоя среди всего этого, ловишь себя на головокружительном ощущении, что находишься в голове у Босха. Вещи создают особую атмосферу этой студии, словно это отдельный и самостоятельный персонаж, как ходячий замок Миядзаки

Foto: Davai

На одной из конференций в Петербурге Слава Полунин рассказывал нам, как он создает свои спектакли. Сначала он окружает себя единомышленниками. Затем делает из своей комнаты вот такую студию, живой замок; отовсюду он тащит в нее самые различные, на первый взгляд несочетающиеся вещи — они со своей историей, живые. Именно вещи подсказывают ему идеи, так как идея уже содержится в вещи. Ты берешь вещь в руки, и она оживает: у нее есть вес, структура, звук, собственная пластика, цвет. Она говорит с тобой.

А живем мы в районе Флорентин. Это сердце южного Тель-Авива, молодежный район, сплошь расписанный граффити, сочетающий в себе старые дома и небольшую промышленную зону в центре. Среди граффити, в которых город просто утопает, можно, кстати, встретить и работы самого Бэнкси.

Foto no privātā arhīva

Мы отправились к Леше на званный ужин — нас пригласила его прекрасная жена Шарон (на фото ниже). Уже стемнело, на террасе нас ждал накрытый стол, горели разноцветные гирлянды, дугой нависали над головой тибетские флажки, чуть в стороне было установлено детское шапито, а полка под потолком была сплошь уставлена чемоданами разных цветов и вместительности.

Тель-Авив для меня такой же творческий хаос, как и студия Davai, как, кстати, и квартира Леши.

Шарон работает в самом маленьком театре Тель-авива — его название в переводе с иврита называется «магазин». Я спросил у Шарон, почему она не работает в Dream doctors.

Foto no privātā arhīva

«Я не могу работать с больными детьми», — ответила она. — «Я встречалась с клоунами из Dream doctors, когда лежала в больнице с нашим старшим сыном. Они мне очень помогли. Я считаю, что больничные клоуны своего рода святые».

По дороге в домой, в студию, мы нашли кресло, оставленное кем-то под фонарем. Мы подошли к нему, понюхали, опробовали, и оно оказалось в отличном состоянии. Мы взяли его с собой в студию. Лёша пошутил, что это будет режиссерское кресло.

Foto no privātā arhīva

Мы приехали обратно и сразу легли. К этому времени каждый из нас не спал уже по 22 часа. Мы легли и заснули. Я — на твердой, как пол, кушетке под столом, а Таня — на матраце прямо на сцене. Вот так началась наша творческая поездка в Израиль.